Активное участие в реабилитации в те годы принимал ветеран органов госбезопасности, полковник ФСБ в отставке, член ветеранских организаций области Владимир Цветков. Ему пришлось поработать над большим количеством архивных документов, чтобы вернуть доброе имя людям, попавшим под каток тогдашней политики. Надо было видеть лица их родственников, когда им вручали свидетельства о реабилитации и сообщали, где, когда и при каких обстоятельствах был приведен в исполнение приговор. Для самого Владимира Константиновича эта работа оказалась не просто выполнением служебных обязанностей. Он считал и считает, что выполнял свой долг по восстановлению исторической справедливости. Поэтому В.Цветков лично участвовал в поисках мест казней и захоронений приговоренных к расстрелу на сахалинской земле. Оказывал и оказывает он большую помощь в поисках и изучении документальных материалов о пострадавших в период культа личности Сталина.
Ветеран ФСБ убежден – работа в этом направлении еще не завершена. С одной стороны, архивы тех времен больше не являются секретными, расстрелянным возвращены честные имена. Комиссия Сахалинского облисполкома по реабилитации работала ответственно, родственникам даже компенсировали стоимость изъятого у «врагов народа» имущества. А с другой стороны– полностью ли мы отдали дань памяти? И не забываем ли о столь печальной странице островной истории? Ведь то, что происходило тогда и нашло отражение в архивных документах, производит впечатление даже на человека с крепкими нервами. Достаточно сказать, что людей, подозреваемых в антигосударственной деятельности, доводили до полубессознательного состояния многосуточными допросами, не давали сидеть, лишали сна. Основанием для ареста могло быть что угодно. Поощрялись доносы о любом подозрении в неблагонадежности. Допросы вели, как правило, малограмотные люди, не имевшие никакой юридической подготовки. Людей расстреливали на краю траншеи и просто засыпали землей, даже не позаботившись о хоть каком-то подобии могилы. «Враги народа» не имели права даже на обозначенное место захоронения…
Офицеры НКВД порой воспринимали расстрелы как некое подобие спортивных состязаний. И заранее договаривались между собой – в прошлый раз стреляли из револьвера, в этот раз давай попробуем из ТТ, посмотрим, какой из «стволов» лучше бьет… Сохранились свидетельства – военнослужащим прямо говорили, что за несколько отказов от участия в расстреле они сами встанут на край траншеи.
Бывали случаи просто чудовищные. Один человек во время расстрела был только ранен в голову по касательной, смог выбраться из могилы и добраться до селения. И жители снова сдали его чекистам. На этот раз он уже не выжил…
– Поэтому я считаю, что нам нужно провести перезахоронение расстрелянных, – говорит В.Цветков. – Это не по-человечески, когда людей закапывали, как скот; когда они покоятся в могилах вповалку. Тем более что у нас есть детальный план местности, где расположены захоронения репрессированных. Есть силы и опыт – я имею в виду поисковиков из фонда «Пионер», которые уже 20 лет ведут поиск и перезахоронение останков погибших в боях на Харамитогских высотах в августе 1945 года. Руководитель фонда – Игорь Горожанов – мой хороший друг, полностью разделяет мои убеждения. Так же, как и я, был в Афганистане.
В этом месяце Владимир Константинович собирается съездить вместе с И.Горожановым в район Верхнего Армудана, определиться с расстановкой сил. А перезахоронение в братскую могилу, установку памятного знака провести в следующем году, когда в области в честь очередной годовщины освобождения островов пройдет традиционная Вахта памяти.
Говоря о делах сегодняшних, наверное, есть смысл вспомнить о том, как все начиналось. Ведь это – тоже заметная, но, к сожалению, малоизвестная страница в истории нашего островного края.
СХЕМА ВЫЯВЛЕНИЯ
Архивные документы Сахалинского управления НКВД хранились не в Южно-Сахалинске, а очень далеко от него – в Омске. Тогда был такой порядок. Поэтому в Омск В.Цветкову пришлось немало поездить. Из документов вырисовывается ужасающая по своей продуманности схема. Первым под расстрел попал партийный и комсомольский актив. За ним – военачальники. Затем китайцы (они работали на концессиях, которые были организованы на Сахалине), поскольку в то время начались конфликты на границе СССР с Китаем на Китайско-Восточной железной дороге, следом – японцы, которые тоже работали на концессиях. Считалось, что если они не покинули советскую часть Сахалина и не перешли на юг, то неизменно выполняют шпионские задания. Ну а дальше пошло по нарастающей…
Бывало, что среди расстрелянных попадались настоящие шпионы и диверсанты. Но основную массу составляли не они… И весьма показательно, что под расстрел попал и сам человек, управлявший этим отлаженным механизмом, – начальник Сахалинского окружного отдела ОГПУ В.Дреков. Его арестовали в 1938 году «за вредительскую и правотроцкистскую заговорщицкую деятельность». В число реабилитированных он впоследствии не попал…
Документы говорят, что на Сахалине было расстреляно от 1 до 1,5 тысячи человек. А репрессиям подверглось 8–9 тысяч.
Из бумаг, вывезенных в Омск, следует, что первый расстрел политзаключенных произошел в 1934 году в селении Арково-берег, возле моря. Людей расстреляли и сбросили под лед. Потом расстреливали вдоль дороги между Тымовском и Александровском-Сахалинским. Позже в тех местах, рядом с совхозом погранвойск, заключенные построили радиостанцию. Ее мачта и остатки строений стоят до сих пор.
– Кстати, не все знают, с какой целью она строилась, – пояснил В.Цветков, – Ее возвели, чтобы лучше принимались из Японии радиосигналы от передатчика нашего разведчика Рихарда Зорге. Он работал в Японии и поставлял ценные для Советского Союза сведения.
После появления радиостанции место расстрела перенесли на территорию совхоза, который к тому времени прекратил свое существование. В помещениях свинарников находились камеры предварительного заключения.
Когда человек признавался в том, что ему инкриминировали, с Сахалина посылали в Хабаровск телеграмму – еще один враг народа сознался. Там заседала «тройка». Приговоры выносились быстро – как правило, расстрел. Бывало, что давали 10 лет без права переписки… Это значило одно – расстрел на следующий день. Только родственники не могли ничего узнать. Через 10 лет им приходило извещение – ваш родственник простудился и умер от воспаления легких.
Уголовные дела, как правило, состояли из 6–10 листов. Вместе с документами. Иногда и с ценными вещами. Они уходили в небытие – как и хозяева.
В архивных документах, по словам В.Цветкова, не были четко указаны координаты мест расстрела. Ориентиром мог служить только поселок Верхний Армудан да мачта радиостанции. А еще – воспоминания Яна Чеховича, геолога из треста «Сахалинуголь»: он был репрессирован, приговорен к расстрелу, но спрятался в свинарнике и остался жив.
– И у меня появилась идея привлечь к поискам Виктора Яковлевича Горобца, который был увлечен краеведением, владел методом биолокации, – вспоминает ветеран ФСБ В. Цветков. – Виктора я знал давно, мы в одно время учились в Южно-Сахалинском пединституте. Позвонил ему. И он согласился.
НАПРАВЛЕНИЕ НА СЕВЕРО-ЗАПАД
В сторону Верхнего Армудана Виктор Яковлевич поехал в начале лета 1990 года. Тогда он работал в южно-сахалинском среднем профтехучилище №1.
– Прежде я поговорил с нашим историком В. Подпечниковым, он дал мне рисунок местности, – вступает в разговор В.Горобец. – Помогли воспоминания Яна Чеховича, где он описал окрестности Верхнего Армудана. С собой я взял двоих парней из училища. Мы отправились в путь на мотоцикле одного из них. В Армудане я им сказал: один остается здесь с мотоциклом, смотрит за лагерем и готовит есть. А другой идет со мной. В тех местах мы были первый раз. Края дикие, медведей – море. Поэтому я взял ружье. Верхний Армудан произвел тогда приятное впечатление – чистый, ухоженный поселок. Мне подумалось – на его территории хорошо бы создать музей. Кто мог подумать, что пройдет немного времени – и его не будет.
Биолокационная рамка позволила найти захоронения. Сначала определилось направление, потом – место захоронения и отдельные могилы. Они очень здорово были закамуфлированы под местность – еще с тех времен. Их конфигурации можно было определить только с помощью рамки. Располагались места расстрелов метрах в 200 к северо-западу от совхоза, на вершине горы.
– Я насчитал там 65 братских могил. Размер почти у всех был 5 на 5 метров, одна – 10 на 10 метров. Поначалу, когда начали копать, уверенности не было. Но тут наткнулся на обломок дерева. Понятное дело, само на глубину оно не попадет. И верно – дальше уже стал натыкаться на черепа и кости, – вспоминает В.Горобец. – Люди были связаны веревками по 5–7 человек. Все лежат на животе, вповалку. На некоторых костях практически не истлела одежда. Попалась солонка с надписью РККА и бутылка из-под водки 250 мл, датированная 1937 годом.
Рядом оказалось место кремации – такой вывод В.Горобец сделал на основании того, что кости в том месте были обуглены – видимо, часть растрелянных сжигали… Потом тем же летом Виктор Яковлевич приехал на обнаруженное место расстрела на КамАЗе с группой учащихся.
Он решил докопать начатую могилу. Стал промывать найденные черепа – их требовалось отвезти в Южно-Сахалинск на судебно-медицинскую экспертизу, чтобы в установленном порядке подтвердить: да, в тех местах действительно происходили расстрелы. На следующий день мальчишки на раскопки не пошли – сказали, что им тяжело…
В.Горобец стал копать в одиночку… Раскопки закончились в том же году – их неожиданно прикрыли.
Наш скульптор Владимир Чеботарев сделал памятник расстрелянным. Но железная дорога выставила неподъемную сумму за перевозку, и в Верхний Армудан он попал только через 15 лет, в 2002 году. Сейчас настала пора поставить там еще один памятник – именно над братской могилой расстрелянных. Эту идею поддержала и председатель общественной палаты Сахалинской области Елена Степанская. Она обещала содействие в оформлении всех согласований, необходимых для начала раскопок. Ведь нельзя допустить, чтобы в нашем обществе затихло эхо тех далеких событий на Верхнем Армудане… Именно они напоминают – человеческая жизнь ни при каких обстоятельствах не должна быть принесена в жертву большой политике.
