|
Ему довелось в полной мере реализовать себя в двух общественно-экономических формациях. В советские времена Анатолий Кузин занимал высокий пост секретаря обкома партии по идеологии. После перестройки нашел себя на новом поприще – занялся научно-исследовательской работой. Недавно с успехом прошла презентация его трилогии «Исторические судьбы сахалинских корейцев», над которой он трудился 20 лет.
ШТРИХИ К ПОРТРЕТУ НОМИНАНТА
Сейчас Анатолий Кузин – доцент кафедры государственного и муниципального управления филиала Тихоокеанского государственного экономического университета в г. Южно-Сахалинске (ТГЭУ). Он – кандидат исторических наук.
Анатолий Кузин – коренной сахалинец. Родился в 1939 году в с. Широкая Падь Александровск-Сахалинского района. С отличием окончил Хабаровскую высшую партийную школу (ВПШ). Его карьера шла по нарастающей: помощник первого секретаря Сахалинского обкома КПСС, второй секретарь Южно-Сахалинского горкома, секретарь Сахалинского обкома партии по вопросам идеологии и зарубежных межпартийных связей. После приостановления деятельности КПСС в 1991 году занялся наукой. В 2001 году защитил кандидатскую диссертацию по теме «Корейская эмиграция на русском Дальнем Востоке. 1860–1937 гг.». Впервые в отечественной историографии создал научный труд о корейской эмиграции на Дальнем Востоке в советский и постсоветский периоды. Он комплексно исследовал исторические судьбы сахалинских корейцев и их современные проблемы.
Монография «Приморье – Сахалин: далекие и близкие времена дальневосточных корейцев», изданная в 1998 году в Токио на японском языке, принесла А. Кузину международную известность.
КСТАТИ
Анатолий Кузин – автор порядка 200 научных работ, из которых 32 изданы на корейском, японском и английском языках. Удостоен почетного звания «Рыцарь науки и искусства» РАЕН, благодарности Всероссийского объединения корейцев. Он – почетный гражданин Сахалинской области. Лауреат премии Сахалинского фонда культуры. Представлен в энциклопедии «Лучшие люди России».
КАК ЗАКАЛЯЛА ЖИЗНЬ
– Анатолий Тимофеевич, вы из простой рабочей семьи. Как получилось, что достигли довольно больших высот при прежнем политическом строе – стали секретарем обкома партии да и в нынешнем укладе не потеряли себя?
– Меня закаляла жизнь. Родился в большой многодетной семье, где было девять детей. Я – пятый ребенок. В военные и послевоенные годы жили очень бедно. Родителям трудно приходилось содержать семью. Обувь и одежда доставалась нам с братьями и сестрами от старших – младшим. А снашивали все до дыр. Мне так и не перешло ничего «по наследству», поэтому не мог ходить на занятия в школу, был вынужден сидеть дома и смотреть за младшими детьми. За парту сел с опозданием – в девять лет. Учился на уровне твердого хорошиста, пятерка была только по поведению. Мне исполнилось 18, когда окончил школу. И тут сразу повестка в армию подоспела. В 1958 году отправился служить на Камчатку в пехоту. Из нас готовили младших командиров. Особой физической силой и спортивной закалкой я не отличался, поэтому армейский уклад давался мне тяжело. Несмотря на трудности, показал себя отличником в боевой и политической подготовке. Вступил в партию. Командовал армейским взводом. По окончании службы я должен был стать кадровым военным и поехать служить в одну из воинских частей, но в начале 60-х вышла известная хрущевская директива – «Миллион двести». В таком количестве должно было пройти сокращение войск по всему Советскому Союзу. Так и не став командиром, я попал под сокращение.
Вернулся в родное село. Некоторое время был возчиком в леспромхозе, доставлял древесину с лесных делян. Позже устроился учеником плотника в ремонтно-строительном управлении, «доработался» до третьего разряда. Строил новую школу в своей родной деревне. Но тут в стране началось сокращение неперспективных поселков и даже районных центров. Наш поселок Широкая Падь как административная единица был упразднен. Мы с семьей переехали в соседний Тымовский район. Там тогда только начали формироваться новые партийные органы – промышленные и сельскохозяйственные парткомы. Кадров не хватало. А поскольку я из рабочих и уже был коммунистом, то мой односельчанин, который раньше перебрался в Тымовское и уже был к этому времени заворгом райкома партии, рекомендовал меня на должность инструктора. В 1965 году меня перевели в Смирныховский райком. Потом была учеба в Хабаровске в Высшей партийной школе, которую окончил с отличием. По тем временам это был высший пилотаж. Красный диплом ВПШ открывал двери наверх и давал зеленый свет в продвижении партийной карьеры. В 1969 году меня пригласили работать в аппарат обкома партии помощником первого секретаря, а по сути – главы островной области Павла Артемовича Леонова. Десять лет проработал вместе с ним. И это стало для меня хорошей школой.
– Павла Артемовича Леонова считают незаурядным руководителем, много сделавшим для островного края. Как вам работалось с ним?
– Очень трудно приходилось. Павел Артемович был в высшей степени трудоголиком. Соответственно напряженный режим работы был в обкоме у всех, тем более у меня, поскольку долгое время я считался правой рукой Леонова. Говоря современным сленгом, был райтером, то есть готовил для него тексты выступлений, докладов. Леонов был во всех отношениях яркой личностью, терпеть не мог лентяев и недалеких людей. Он окончил московский бауманский институт, был человеком большой культуры и образованности. До него нам постоянно приходилось дотягиваться. Частенько он нам устраивал проверки на эрудицию и интеллект. И не дай Бог не знать о том, что происходит важного на данный момент в стране и мире или быть не в курсе последних книжных новинок, которые у всех на слуху! Меня он готовил для большой партийной работы, что ему и удалось. Я стал секретарем обкома. На мне замыкались вопросы идеологии, межпартийных заграничных связей и интернациональное воспитание населения. Именно в тот период у меня появился интерес к истории сахалинских корейцев.
РЫЦАРЬ НАУКИ И ИСКУССТВА
– И вот совсем недавно произошло знаменательное событие – состоялась презентация вашей трилогии. Однако Сахалинская область – многонациональная. Почему вы заинтересовались именно корейским населением?
– Меня удивляло, сколько трудностей выпало на долю сахалинских корейцев и как достойно они перенесли все жизненные невзгоды. Скажите, кому еще в мире приходилось учить и считать своими сразу три языка – корейский, русский и японский? Кто несколько раз был вынужден менять гражданство, а то и вовсе не имел права на гражданство? Корейцам пришлось пережить трагические изломы времени: насильственное переселение японцами на Сахалин, тяжелый труд на шахтах и рудниках, положение брошенных Японией и дискриминированных в Советской стране. А главное – их на много лет разлучили с родиной и родными. Несмотря на все это, сахалинские корейцы смогли сохранить не только свой язык, но и культуру, национальные традиции.
Хоть в советские времена я находился в составе партийного руководства островной области и был одним из тех, кто проводил идеологию коммунистической партии в массы, тем не менее в обычной жизни мне приходилось сталкиваться с перегибами этой идеологии. Помню, на одном предприятии на Доске почета увидел пустые места с оторванными фотографиями. Спрашиваю у профорга: что это значит? Отвечает: руководитель завода публично (!) сорвал фотографии передовиков производства только потому, что они…корейцы. Бывало и такое. Я часто ездил в командировки по области, которая тогда являлась пограничной зоной. Видишь – в поезд заходит наряд пограничников, но паспорта проверяет только у корейцев. Если у них были документы с аббревиатурой «БГ» (что означало – без гражданства), то их тут же выводили из поезда или автобуса. Сахалинским корейцам запрещалось передвигаться за пределы населенного пункта, где они проживали. И неважно, какие мотивы побудили человека отправиться в дорогу – роды, болезнь, смерть близкого человека или просто дела семейные. Поездка позволялась корейцам в исключительных случаях и только с письменного разрешения властей и органов милиции. Это длилось вплоть до 1988 года. У меня было много друзей и знакомых корейцев, которые такое положение вещей воспринимали очень болезненно. Как человеку, мне тоже это было неприятно, но разве можно тогда было возражать руководству? Однажды все-таки не выдержал и обратился к первому секретарю обкома партии, которым тогда был уже П. И. Третьяков, с предложением дать возможность корейскому населению отмечать хотя бы свой национальный праздник – День освобождения Кореи. Об этом не раз просили сахалинские корейцы. Но он не поддержал меня, сославшись на то, что решение данного вопроса не входит в его компетенцию, это уровень руководства страны. Тогда был сделан официальный запрос в ЦК КПСС. В высшую партийную инстанцию мы направили письмо, в котором объяснили необходимость обратить внимание на корейское население островной области. И лед тронулся. На волне перестроечных веяний мы наконец-то получили согласие! Впервые корейский национальный праздник был проведен в Южно-Сахалинске в 1988 году на стадионе «Космос». Для меня это был двойной праздник.
Я был винтиком одной большой партийной машины под названием КПСС. Поэтому моя трилогия о судьбах сахалинских корейцев – не только серьезная научная работа, но и в какой-то степени личное покаяние. А в целом – это первое в России и за рубежом комплексное научное исследование, дающее представление о сахалинских корейцах начиная со второй половины XIX века и заканчивая нашими днями.
– Вы удостоены почетного звания «Рыцарь науки и искусства» Российской академии естественных наук (РАЕН). Мы уже определили научный аспект вашей жизни, а как осуществлялась ваша связь с искусством?
– В бытность секретаря обкома мне приходилось вплотную заниматься вопросами культуры и искусства. Это ведь тоже часть идеологии. А в то время в островной области кипела культурная жизнь. И не только на местах. К нам приезжали известные литераторы, музыканты, художники. Проводились грандиозные Дни культуры союзных республик.
До сих пор сахалинцы помнят, как здорово проходил у нас в Южно-Сахалинске фестиваль искусств «Утро Родины». Его организацией, приглашением артистов и коллективов мне тоже приходилось заниматься. Среди них были выдающиеся личности – композиторы Марк Фрадкин и Ян Френкель. Тогда еще восходящие звезды эстрады – Лев Лещенко, София Ротару, Владимир Винокур и многие другие. Приезжал знакомиться с Сахалином известный телеведущий «Клуба путешественников» Юрий Сенкевич.
А с главным кукольником страны – Сергеем Образцовым мы познакомились, можно сказать… на небесах. Вместе с ним летели на борту пассажирского лайнера в Японию. Да и сам по себе я – человек неравнодушный к искусству.
МУЗЫКА ДЕТСТВА
– В доперестроечные времена чиновника, и уж тем более партийного функционера, крайне сложно было увидеть, как сейчас говорят, без галстука. Наверное, поэтому только спустя много лет я узнала, что вы неплохо играете на баяне. Где научились?
– Я – самоучка. Мой отец воевал, освобождал Сахалин. Помню, как он привез домой подарок с фронта – губную гармошку. Она меня так заинтересовала, что первым в семье научился играть на ней. Мне тогда исполнилось семь лет. С тех пор и полюбил музыку. А баян мне достался от старшего брата. Смотрел, как он лихо перебирал аккорды и, когда дома оставался один, самостоятельно учился играть. Мелодии подбирал на слух. Как-то после просмотра в клубе всеми любимого фильма «Весна на Заречной улице», запомнив мелодию песни «Когда весна придет, не знаю…», тут же дома воспроизвел ее и уже вечером того же дня сыграл на танцах в сельском клубе. Девчата и парни были шокированы. С тех пор меня признали первым баянистом на селе. Я учился в 10-м классе, когда мне предложили стать баянистом и музыкальным руководителем в сельском Доме культуры. Работал там на полставки, помогал родителям содержать нашу большую семью. В школе сначала меня ругали за такое «совместительство», потом вошли в положение. А с баяном я больше не расставался. Даже в армию брал его с собой. На службе, зная мое увлечение, приглашали играть в музыкальном взводе. Благодаря баяну и со своей женой Любашей познакомился. Она тоже обожала музыку, пела в сельском хоре. А тут еще в районном клубе увидела мой портрет на Доске почета. И все – сердце ее растаяло.
– Грянувшая перестройка круто изменила вашу жизнь – сойдя с партийного олимпа власти, вы в одночасье стали рядовым гражданином. Как перенесли такую жизненную метаморфозу?
– Для меня это не стало трагедией. Надо сказать, еще задолго до развернувшихся эпохальных событий – в январе 1988 года я написал заявление об уходе с поста секретаря обкома по состоянию здоровья. От огромных перегрузок на работе действительно его подорвал, и мне требовалось серьезное лечение.
Когда начались майские события 1988 года, а у Чехов-центра состоялись первые митинги, я отдыхал и одновременно лечился в санатории «Шмаковка» в Приморье. Меня срочно вызвали в область. Тогда митингующими была принята резолюция – отозвать первого секретаря обкома КПСС Петра Ивановича Третьякова из состава участников всесоюзной партконференции, как неправомерно избранного в нарушение Устава партии. Вскоре он был отправлен в отставку. Мне тоже было предложено оставить пост, а вскоре и деятельность КПСС была приостановлена.
ПРОВЕРКА СВЯЗЕЙ
– «При счастье все дружатся с нами, при горе нет уж тех друзей…», – пела в своем романсе незабвенная Изабелла Юрьева. Испытали ли вы на себе подобное после того, как лишились положения на вершине власти?
– Да, было такое. В этом плане морально тяжело приходилось. Когда занимал высокий пост – все хороводили вокруг, набивались в друзья. Но стоило потерять должность, окружение, которое всеми силами старалось приблизиться ко мне, тут же растаяло. Долго на работу устроиться не мог – все обещают, но никто не помогает и никуда не берут. По сути, я оказался на улице. Семью, а у нас с женой двое детей, было нечем кормить. И это не преувеличение. Но, как говорится, мир не без добрых людей. Они-то и протянули мне руку помощи – устроили… брокером. Я и этому был рад. Впрочем, тогда еще не понимал, что это такое. А вот зарубежные газеты, в частности японские, с недоумением писали, что для меня, как для партийного функционера высокого уровня, работать брокером – просто насмешка. Тем не менее год продержался. За это время понял, что сфера купи-продай не для меня. А директорам нужен был не я, а мои связи, которые сохранились. Уволился. И опять-таки помогли хорошие люди, которые пригласили меня работать в областной государственный архив. И вот там действительно произошел коренной поворот в моей жизни – работа с документами меня захватила целиком и полностью.
Впрочем, еще в 70-е годы я втайне, никому не говоря, работал над своей первой научной статьей. Она была о сахалинских корейцах. С годами расширялась география архивов, где собирал материал, – Москва, Ленинград, Хабаровск, Владивосток, Иркутск, Томск… Ездил в основном за свой счет. У меня была так называемая открытая виза №2, дающая право работать с секретными документами. Двадцать лет архивно-собирательной работы ушло на завершение моей трилогии о сахалинских корейцах. За это время изучил около 10 тыс. дел. А это более миллиона (!) страниц подлинных документов о жизни людей, так или иначе связанных с Сахалином. Я жертвовал многим – здоровьем, полноценным отдыхом, семейным уютом, счастьем находиться больше времени с детьми. Но ни о чем не жалею. В итоге получился труд, которым горжусь больше всего в жизни. И мне приятно было на недавней презентации услышать добрые слова от руководства Сахалинской области, коллег-историков, просто жителей островного края и, конечно, от самих корейцев. Важно, что это издание, признанное уникальным, поддержал губернатор области Александр Хорошавин, который не только выделил часть средств на издание очередного тома трилогии, но и написал предисловие к третьей книге о сахалинских корейцах. Для меня это высшая награда.
После операции на сердце боялся не дотянуть до дня, когда мой двадцатилетний труд будет представлен общественности. Но это свершилось. После презентации чувствовал себя счастливейшим человеком на земле.
БЛИЦ-ОПРОС
– Ваши увлечения?
– Шахматы и рыбалка. В молодости увлекался лыжами. На охоту уже давно не хожу. Все реже играю на баяне. Хотя было время, когда поднимал настроение коллег в компании, на праздниках, субботниках.
– Что приемлете в людях, а что не воспринимаете?
– Ценю в людях порядочность. Не люблю лицемерия и наветов за глаза.
– Верите в гороскопы, судьбу? Кто вы по знаку зодиака?
– Я – Лев, но «рычать» на кого-нибудь не в моих правилах. Гороскопы читаю редко, чтобы себя не зомбировать. В судьбу не верю. Считаю, человек всегда способен изменить ход привычных вещей. Не зря говорят – на Бога надейся, а сам не плошай!
– Как и где любите отдыхать?
– Давно забыл, что такое отдых. Праздность не для меня. Предпочитаю одиночество, чтобы мне не мешали работать. А если и выезжаю на природу, то только к морю.
– Любимое время года?
– Ранняя сахалинская весна с первой зеленью и первоцветом.
ЧТО ЗНАЧАТ ДЛЯ ВАС…
Семья?
– Самое главное для человека. Жаль, что понял это слишком поздно – после смерти жены. Любаша ушла из жизни в прошлом году, и я теперь понимаю, как мне ее не хватает. Как мало уделял внимания ей, своей семье. Так быть не должно.
Любовь?
– Прекрасное чувство. Только влюбленный человек может преодолеть все преграды.
Счастье?
– Сейчас многие вкладывают в это понятие в большей степени материальный достаток. Я же повторю замечательную фразу из кинофильма: «Счастье – это когда тебя понимают…».
Деньги?
– Элементарная жизненная необходимость, не больше.
Ваши мечты. О чем они?
– В силу своего возраста уже особо не размечтаешься. Но я хочу видеть счастливыми своих детей, процветающими – свою область, свою страну. И, конечно, надеюсь осуществить дальнейшие проекты. Главный из них – создать историческую энциклопедию сахалинских корейцев. Но одному тут не справиться. Нужен коллектив единомышленников-специалистов. Уверен, что такие люди найдутся.
|
.gif)
Nepom.Ru
