С режиссером конкурсного фильма «Конвой» 38-летним Алексеем Мизгиревым мы разговаривали до закрытия международного фестиваля «Сахалинский экран: путешествие на край света», когда вердикт жюри еще не был известен. Но решение международного квинтета многих зрителей порадовало: три награды из четырех были отданы «Конвою». Такой шаг судейской коллегии под руководством Леонида Ярмольника можно понять: члены жюри тоже зрители и их не мог не тронуть градус боли автора, зашкаливающий за параметры «среднестатистической температуры по палате».

- Как родился ваш фильм: он основан на реальной истории или полностью являет плод творческой фантазии?
- В основе фильма – реальная история. Более того, подобные случаи происходили еще во времена Советского Союза и нередки в настоящее время. Когда молодые солдаты бегут из армии, вначале историю пытаются уладить по мировому соглашению: командируют офицера на поиски, чаще находят их у родителей и договариваются вернуть сына в часть, не доводя ситуацию до прокуратуры и возбуждения уголовного дела.
Но картина не про сапоги, казарму и уставные-неуставные взаимоотношения. Она о тотальном равнодушии и жестокости современного общества. Кажется, что должно случиться нечто планетарного масштаба, чтобы люди проснулись от душевной спячки и увидели вокруг себя других, кому нужны помощь и сочувствие. Для меня иллюстрацией ситуации стал случай в Китае, зафиксированный уличной видеокамерой и затем выложенный в интернете. Четырехлетнюю девочку сбила машина, и в течение многих часов она пролежала на улице. Проходили люди, проезжали машины, а ребенок продолжал лежать. Потом подошла одна женщина, но только затем, чтобы оттащить девочку на тротуар и продолжить путь. И тогда многомиллиардная страна, увидев себя со стороны, ужаснулась: что с нами происходит? Наш фильм, скорее всего, в эту сторону. Уровень жестокости в армии, как и в обществе, зашкаливает, и лечить нашу болезнь таблетками уже невозможно. Она разрослась в раковую опухоль, которую надо просто вырезать. Собственно, об этом картина.

- В ваших фильмах – про милицию, армию – чувствуется доскональное знание и ощущение среды. Как вам удается достичь такой достоверности обстановки и характеров? Некоторых зрителей смутило общение героев картины на тюремном и армейском жаргоне…
- Я не сидел в тюрьме, не работал в милиции, даже не служил в армии. Сейчас нет резкой границы между разными социальными контингентами. Уголовный сленг, речевые обороты из него стали частью современного русского языка и жизни. Язык пластически реагирует на происходящее в обществе. Речевые обороты из уголовного мира вошли в нашу повседневную жизнь. Это почти наш разговорный язык, и требуется уже определенное усилие, чтобы не пускать его в личное пользование, не быть с ним на ты.

- Как вы нашли поразительного актера на роль Игната?
- Актера Олега Василькова я знаю довольно давно. Его история – типичная иллюстрация того, что происходило с кино и артистами в 90-е годы. Он учился во ВГИКе в мастерской у Сергея Соловьева, затем работал в сериалах и долго снимался в роли третьего бандита и десятого пахана. Олег играл в предыдущих моих фильмах, но до главной роли мы оба, видимо, дозрели только к «Конвою». Его работа в картине из разряда высшего пилотажа, когда рождается ощущение, что человек ничего не играет. Вообще, я не верю, когда режиссеры жалуются, что не могут найти актера на роль – в этом плане Россия просто чернозем. Актеров высочайшего класса у нас достаточно. И Олег не разочаровал меня.

- А роль капитана писалась на него?
- Я ни для кого никогда не пишу специально. Это разные этапы и виды работы. Причем, всегда делаю пробы. Процесс выбора артиста для меня важен, и отказываться от него не хочется. Претендентов на роль главного героя было несколько, среди них и достаточно известные, но самым удивительным оказался Олег.

- Каковы, на ваш взгляд, перспективы «Конвоя»?
- Иллюзий относительно широкого проката на большом экране или на телевидении в прайм-тайм не питаю. Фильм не укладывается в формат безоблачного кинопроизведения. Многие не хотят смотреть на происходящую жизнь. Я приехал на Сахалин по приглашению Алексея Аграновича, но у меня не было сомнений, ехать или нет на край света. Я мог показать вам свою картину, которая вряд ли будет демонстрироваться в кинозалах Южно-Сахалинска. Предыдущий мой фильм «Бубен, барабан» шел всего в пяти кинотеатрах Москвы.
Вообще, в стране сложилась странная ситуация. Люди, служащие своеобразным мостом между создателями картин и зрителями, решают судьбу фильма единолично. Они обвиняют авторов в том, что они снимают фильмы, которые люди не хотят и не могут смотреть. А зрители наши, по их мнению, любят, пожевывая булочку, смотреть катание на льду. Страна отключена от кнопки, на которой написано «жизнь». Поэтому я очень рад сахалинскому фестивалю, подобные форумы обретают сейчас определяющее значение. Когда-то они родились, условно говоря, как своеобразная забава глав регионов, сейчас они превращаются в действительно свободную творческую площадку. Сахалинский фестиваль подарил редкую возможность зрителям увидеть современное русское кино.

- При такой ясно осознаваемой перспективе нет ли у вас впечатления, что вы, как Булгаков, снимаете «в стол»?
- Понимаете, эта работа из серии «охота пуще неволи». Я не мог не снять ее. Она сделана на крови, на желании и страсти людей, объединенных одной идеей. Есть интернет, и я смотрю на эти возможности положительно. И ресурсы, с которых люди качают фильмы, пусть существуют, если они помогают фильмам дойти до тех, ради кого они делались. Это совсем не коммерческий проект, и деньги на «Конвой» ушли небольшие, больше был расход душевный.

- Помогает или мешает в режиссерской работе философское образование?
- При их общей гуманитарной основе одно идет через голову, а второе – живот. Поэтому, когда я приступаю к съемкам, я понимаю, о чем я хочу рассказать, но потом понимаешь, что это еще про что-то. Но это обычная история. А вообще, как говорил Феллини, десять дней я снимаю фильм, а потом фильм снимает сам себя.

- «Конвой» из серии фильмов про безнадегу. Как, по-вашему, будет ли свет в конце тоннеля?
- Это глупость. Фильм как раз про надежду. То, что главный герой из состояния полного равнодушия через потрясение приходит к пониманию чужой боли, уже победа. Конечно, он не победитель, но точно не проигравший, и такие герои заслуживают уважения. Это типичные персонажи классической русской литературы. Герой становится человеком.

НАША СПРАВКА
Алексей Мизгирев родился в небольшом городке Мыски Кемеровской области. В 1998 г. окончил философский факультет Томского госуниверситета, затем поступил на режиссерский факультет ВГИКа, профессию постигал в мастерской одного из самых самобытных мастеров советского и российского кинематографа Вадима Абдрашитова. Еще во время учебы снял короткометражные фильмы «Нехорошая квартирка», «Проездом», «Нина» и дипломную работу «Уведомление». С некоторыми из них участвовал в фестивалях студенческого кино. В 2003 г. работал режиссером-стажером в картине своего учителя «Магнитные бури». В 2007 г. снял первый полнометражный фильм «Кремень», в 2009 г. «Бубен, барабан». «Конвой» - его третья работа.