|
ПРЕМЬЕРА РУБРИКИ
Солдатские треугольники, долетевшие весточкой до наших дней, словно привет нам из далекой военной поры. Написанные под свист пуль, они все предельно искренни. Тем сегодня они дороже для нас. Поэтому в год 65-летия Великой Победы мы открываем новую рубрику – «Письма с фронта». Ведь память о войне – это наша общая память.
ПАМЯТЬЮ – В ВОЕННЫЕ ГОДЫ
Фронтовые письма… Вот они передо мной – эти ломкие, как осенние листья, пожелтевшие странички, исписанные простым карандашом. Старая бумага упорно заворачивается по сгибам, продавленным более 60 лет назад. Выцвели чернила, поблекла типографская краска на почтовых открытках. Как немного этих посланий с войны сохранилось в наших семейных архивах. Лишь некоторые уцелели, пережив множество переездов и разные жизненные коллизии.
Письма с фронта – документы особые. Тот, кто писал их, не думал, что они будут опубликованы. Под свист пуль и осколков солдаты спешили поведать родным о своих мыслях и чувствах, желаниях и мечтах. Каждая строка фронтового треугольника искренна, без прикрас.
С волнением я беру в руки ветхие листки и читаю, читаю… Мне захотелось узнать как можно больше о тех, кто посылал весточки с полей сражений своей семье, кому были адресованы и сегодня волнующие душу строки. С помощью писем можно представить, как воевал наш солдат, чем жил, что помогало ему устоять перед врагом и защитить свою Родину, свою семью. На эти и другие вопросы хочется найти ответ, а также сделать письма «говорящими», чтобы из глубины военных лет дошли до нас мысли и думы простого солдата – рядового войны.
Наверное, не было дороже награды для анивчанки Клавдии Макаровны Сырицы, проживающей в военное время в селе Павловка Приморского края, чем стук калитки и звонкий голос почтальона: «Клава, тебе весточка». Она летела птицей навстречу неизвестному, чтобы, нетерпеливо развернув письмо с фронта, увидеть в первых же строчках торопливую, спешащую навстречу ее беспокойству фразу: «Не волнуйтесь, я жив-здоров…».
Ее муж – капитан, помощник командира части по тылу в пехотных войсках Николай Макарович Сырица прошел всю войну. Воевал на Северо-Западном, Сталинградском и 2-м Украинском фронтах. Освобождал Прагу. С боями дошел до Берлина. Как кадровый офицер, демобилизовался в 1946 году. Жил и работал инженером-экономистом в Уссурийске, позже – в Китае. Умер в Приморье в 1986 году.
В его фронтовых письмах, написанных во время кратко-временного затишья после боя, военных переходов или в госпиталях, слышится постоянная боль за родных: «Как вы там, дорогие мои? Холодно ли вам, голодно ли, тяжело?».
Фронтовые письма отца передала в Анивский городской архив дочь капитана Н. М. Сырицы – Алла Николаевна Ерофеева (Аллочка, как ласково отец называл ее в письмах).
ОТЗВУК ПОРЫ ФРОНТОВОЙ
Я держу в руках поблекший от времени зеленоватый конверт. На нем картинка – бой ведут наши артиллеристы. А вверху надпись: «Красноармеец! Отстаивай каждую пядь советской земли, дерись до последней капли крови за наши города и села, проявляй смелость, инициативу и сметку!».
А вот какое письмо в это непростое время шлет с фронта своей жене Николай Макарович Сырица. Простые бесхитростные строки трогают до глубины души.
8 января 1942 г.
«Здравствуй, Клава!
Пишу, не дождавшись от тебя письма. Но спешу сообщить – я жив-здоров. Жизнь наша идет по-старому, но фашистов бьем по-новому. Не волнуйся и не скучай. Час расплаты с Гитлером наступит, мы снова встретимся и будем продолжать счастливо жить…
Клава, с величайшей радостью разреши поздравить тебя с новорожденным. Жаль только, что еще не знаю, кто появился. Но, кто бы там ни был, я очень рад. От всей души целую тебя, дорогая.
Я прочитал твое письмо своим товарищам, особенно те строки твоего письма про Юрика – нашего любимого «старика», как мы его называли. Им понравилось. Все смеялись от души с маленького вояки, который хочет громить фашистов гранатами. Эти строки я несколько раз перечитывал, и радостно становится на душе, что у такого малыша кипит ненависть к заклятому врагу.
Клава, как думаешь назвать новорожденного? Я буду рад любому имени…
Дорогая моя, фашистов мы громим крепко. Радостно становится, когда Информбюро приносит новые вести – освободили Керчь, Феодосию, с этого началось освобождение Крыма…».
7 декабря 1942 г.
«Здравствуй дорогая Клава!
Я жив и здоров, чувствую себя хорошо, все благополучно. Новый год встречали мы в боевой обстановке. Кругом все гудело. Фрицы поняли, что значит Новый, 1943 год. Ровно в 24 часа 31 декабря мы подняли бокалы за нашу Победу над проклятыми гитлеровцами. Дела на всех фронтах, в том числе и на нашем, идут хорошо. Пиши, как встретили Новый год, как здоровье, как дорогие детки – Аллочка, Юрий и малютка Борик? Пожелайте нам всем скорее разгромить злейшего врага человечества – кровавого Гитлера и возвратиться к вам. Пиши все-все. Я жду с нетерпением…
Целую крепко, твой Николай».
23 января 1943 г.
«…Ты, Клава, уже, наверное, знаешь из газет, каждый день приносит все новые и новые радостные вести. На днях у нас будет важное событие, которое обрадует всех, – мы переходим на новые знаки различия. На погонах, которые я надену, будет четыре звездочки.
Немец пошел сейчас паршивый, вшивый, просто смотреть на них страшно – жалкое подобие людей. А по-простому говоря – зверье, которое только и заслуживает, чтобы его безжалостно уничтожали.
Как чувствуют себя Аллочка, Юрик, Борик? Если бы вы знали, как хочется всех вас увидеть, обнять, прижать к себе.
До свидания. Целую крепко вас всех.
Любящий тебя твой Николай».
Год за годом менялись адреса отправки. Но и в сложных фронтовых условиях полевая почта работала и доставляла весточки с полей сражений. Согласно военной цензуре, армейцам запрещалось писать о самой войне – раскрывать дислокацию группировки войск, сообщать о предстоящих военных операциях, а еще не поощрялись рассказы о фронтовых тяготах. Нужно было и в бою, и в посланиях домой исключать упадническое настроение. Бывали в письмах военной поры и вычеркнутые строки. Везде пометки: «Проверено цензурой».
15 февраля 1943 г.
«Здравствуй, Клава!
Сегодня получил твое долгожданное письмо. От восторга и радости я на десятом небе. Мне до сих пор не верится, что вижу перед собой дорогие лица, которые я так давно не видел. Сердечно благодарю тебя, Клава, за заботу обо мне. Ну а теперь конкретно о каждом из вас. Судя по фото, ты, Клава, сильно изменилась, возмужала и немного постарела. Война наложила на тебя крепкий отпечаток. Но ты мне с этого дня стала еще дороже, еще милее.
Милая дочурка Аллочка, я ее не узнал: какая же стала умница, большая девочка. У нее так прилежно причесаны волосы, так хорошо сидит платьице. Она мне кажется совсем не худенькой, поцелуй ее крепко за меня. Дорогой Юрик! Когда я смотрел на тебя, у меня от радости брызнули слезы. Какой ты стал большой. Маленького Борика я готов был вырвать с фотокарточки и крепко прижать к груди. Когда он успел вырасти? Я представлял его совсем маленьким.
Ну а теперь немного о себе. Мы находимся как раз в том знаменитом месте, на которое еще совсем недавно были обращены взоры всех (речь идет о боях за Сталинград. – Авт.).
С замиранием сердца следим за его судьбою. Что и как будет дальше – неизвестно. Сегодня радио сообщило о взятии нашими войсками Ростова, Ворошиловграда и т.д. Прямо душа радуется.
Живем мы, Клава, в блиндажах, из которых еще не так давно поперли гадких фрицев. Они, побросав все, еле унесли ноги.
Сейчас стоят теплые дни, ярко светит и греет солнышко. Свою фотографию я вышлю, когда получу погоны. Увидишь, как я буду выглядеть офицером.
Тебя, Аллочку, Юрика и Борика крепко обнимаю и целую. Любящий всех вас.
Ваш Николай».
25 февраля 1943 г.
«Здравствуй, моя дорогая
Клава!
Вчера мы отпраздновали День Красной Армии. На улицах нашего необыкновенного «города» (речь идет о разрушенном Сталинграде. – Авт.) были вывешены красные флаги, которые мы давно не видели. Праздник по некоторым причинам прошел скучновато. Вспоминал, как он проходил в мирное время. В Харьков я еще не писал, никак не могу решиться. Не знаю, есть ли там кто живой. До сих пор не верится, что Харьков наш…
Ты уже знаешь, что здесь у нас 2 февраля все закончилось, будем скоро в другом месте. Гитлер со своей бандой получил крепкую пощечину. Пиши, что нового у вас, как твое здоровье, как учится Аллочка, как здоровье двух шалунов – Юрика и Борика? Тебе, наверное, приходится с ними воевать? Одним словом, пиши обо всем, для меня это большая радость, праздник.
Твой Николай».
29 апреля 1944 г.
«Здравствуй, Клава!
Я жив, но не совсем здоров. Недавно выписался из госпиталя. Был ранен опять в ту же ногу. Пока все благополучно, заживает. Лежал в госпитале в Кировограде. Сейчас снова иду на фронт. От тебя не получал писем уже скоро как год. Это не удивительно, потому что приходится много мытарствовать. Скоро сообщу тебе постоянный адрес.
Твой Николай».
6 октября 1944 г.
(Из письма к сыну.)
«Дорогой сынок Юрик!
Ты уже стал большой. Думаешь, наверное, тоже скоро пойти бить фашистов? Их надо всех бить. Когда приду, отдам тебя в военную школу – будешь офицером, как твой папа.
Люби свою маму, Аллочку и Борика. Ожидай меня, я скоро приеду и привезу тебе хорошее ружье. Будь здоровенький.
Целую, твой папа».
Письма военной поры – больше личностные. Они в основном о том, что волновало бойцов. Вот только читать эти строки сегодня сложно – комок застревает в горле. Но мы хотим знать как можно больше из первоисточников о «роковых-сороковых». Поэтому в наших следующих материалах цикла «Письма с фронта» мы продолжим «озвучивать» послания из далекого военного лихолетья.
|
.gif)
Nepom.Ru
