|
За восемь дней, проведенных на легендарной Малой Земле, майор Куников сумел войти в историю Великой Отечественной войны.
В АТАКУ… НА КОНЬКАХ
Чтобы скорее изгнать немцев с Северного Кавказа, надлежало освободить Новороссийск. Брать его можно было только с моря. Командующий черноморской группой войск генерал-лейтенант И. Е. Петров поручил готовить десантные операции. Одна, основная, нацеливалась на Южную Озерейку, вторая – на Станичку, пригород Новороссийска. Десант на Станичку носил отвлекающий характер: убедить немцев, что именно сюда будет нанесен главный удар. А тем временем высадить основные силы в Южной Озерейке и наступать на Новороссийск.
Решение о формировании вспомогательного отряда пришло не сразу. Принимал его контр-адмирал Г. Н. Холостяков, командир Новороссийской военно-морской базы, располагавшейся в Геленджике. Главный вопрос – кого назначить командиром отряда. Нужен был человек, способный сделать невозможное. В лучшем случае отряд мог прорваться на соединение с основными силами, в худшем – погибнуть. Такие беспощадные условия диктовала война.
У Георгия Никитича было несколько кандидатур, а выбрал он майора Цезаря Куникова, не кадрового военного. Но именно этот майор явил собой образец командира не только своим внешним видом. Он по-военному кратко, четко изложил свои принципиальные взгляды на проведение операции: в отряд зачислить только добровольцев, обучив их владению всеми видами оружия, включая трофейное; умению вести ночной бой; обеспечить надежные средства связи с силами поддержки.
Холостяков, пусть не во всех деталях, узнал послужной список Куникова. Небогатый опыт майора подтверждал, что удача сопутствует тем, кто способен помножить личное мужество на умение. Первые дни войны показали: враг очень силен, жесток, беспощаден, одолеть его можно только воинским мастерством. Каждый должен стать воином, чуда ждать неоткуда. Как человек практического ума, Куников создал диверсионный морской отряд и успешно провел несколько ночных налетов на вражеские позиции. В этих операциях ярко проявился его организаторский талант: умение тщательно планировать все действия, изучить позиции противника, засечь огневые точки, определить самые уязвимые места.
В первую военную зиму, очень суровую, его отряду поручили защищать побережье в устье Дона. Крепкий лед увеличил протяженность рубежа, людей не хватало. Тогда командир поставил их… на коньки! Группы приобрели мобильность, возможность внезапно налетать на врага.
В августе 42-го Куникова назначили командиром батальона морской пехоты, на формирование части дали всего 16 часов, после чего бросили в бой. В те драматичные дни слова «бросить в бой» наиболее точно отражали фронтовую обстановку. Бросали взводы, роты, батальоны, даже полки, жертвовали ими, чтобы спасти общее положение, не допустив прорыва или окружения. Тогда гибли армии.
Батальон Куникова принял бой и выстоял. Когда на один из флангов началась вражеская атака при поддержке танков, Куников спас положение, выдвинув против них то, что сам окрестил «эрзац-танками». Он установил орудия на платформы, покрытые стальным листом. Орудия быстро передвигались, смело вступая в бой.
«ЧТО Ж, БУДЕМ ВОЕВАТЬ»
Поучительна жизнь этого человека. Находился он на Малой Земле всего 8 суток, но этого срока хватило, чтобы выполнить боевую задачу и войти в историю Великой Отечественной. Хотя свой ратный труд он подвигом не считал.
На его детство и отрочество обрушились события колоссальной разрушительной силы: революция, Гражданская война. Отец, Лев Моисеевич, инженер, отдал 9-летнего Цезаря в обучение сапожнику, в 11 лет – к мастеру слесарных и токарных дел. А когда сыну исполнилось 15, сам подробно познакомил его с макеевскими домнами и мартенами. Смышленый Цезарь преуспевал во всем, но провал на экзаменах в военно-морское училище заставил его всерьез сесть за учебу. В 26 лет он получил два диплома – промакадемии и машиностроительного института. Он стал человеком с горячим сердцем созидателя и расчетливым умом инженера.
На нападение фашистов Куников отреагировал коротко и твердо: «Нам навязали войну. Что ж, будем воевать».
Сестра Елена писала о Цезаре: «Он был воспитан революцией, и с воздухом эпохи военного коммунизма и своей комсомольской юности впитал убеждения, что мир можно, а значит, нужно переделать… Он и инженером стал потому, что созидание было сущностью его натуры. Когда он пошел на войну, то воевал не эффективными романтическими порывами, а воевал как инженер, рационализатор военной техники, как интеллигент, как воспитатель».
ЗЕМЛЯ ЦЕЗАРЯ КУНИКОВА
Майору Куникову, в соответствии с приказом, из частей и подразделений отдавали лучших бойцов. Беседовал он с каждым, подчеркивал, что дело предстоит исключительно трудное. В короткий срок отряд числом в 272 человека был сформирован. Начались учения, длившиеся 25 суток – не дней, а именно суток. Тренировались в стрельбе по звуку, в метании ножей и гранат, в преодолении всевозможных препятствий, в минировании и разминировании полей, учились приемам рукопашного боя и способам оказания первой помощи раненому. Тщательно изучался опыт боев в Сталинграде.
Главные наставления Куников укладывал в две фразы: «Боясь потерять жизнь, потеряешь ее как раз из-за боязни. Не прислушивайся к своему страху, а присматривайся к обстановке, мгновенно оценивай ее и действуй».
Накануне выхода в море, после того как отряд принял клятву, автором которой был сам Куников, он произнес короткую речь:
– Уверен, что не лихость и драчливость, а святая любовь к Родине и священная ненависть к врагу ведут вас в бой.
4 февраля в час ночи, как и было условлено, по огневым точкам врага ударили наши батареи. Через 10 минут они перенесли огонь в глубь вражеской обороны. Катера врезались в прибрежную гальку. Невероятно, но десантникам хватило всего двух минут, чтобы высадиться и ринуться в бой. А через 10 минут вражеская оборона была прорвана. Около 4-х утра высадились боевые группы второго и третьего эшелонов. Десантники захватили 9 орудий противника, заняли несколько кварталов южной части Станички и прибрежную полосу.
В Южной Озерейке высадка сорвалась из-за ожесточенного сопротивления врага. Основным плацдармом для наступ-ления на Новороссийск стал клочок земли, занятый группой майора Куникова. Постепенно плацдарм расширился. Туда высаживались все новые и новые подразделения, оттуда вывозили раненых. Плацдарм этот назвали Малой Землей. Страдала она и билась с врагом долго и жестоко – 225 ночей и дней. Уже отгремела Курская битва, были освобождены Орел и Белгород, Харьков и Полтава, Сталино и Краснодар, уже были захвачены первые плацдармы на правом берегу Днепра, а на Малой Земле все кипели бои. Гитлер приказывал сбросить русских в море, а русские крепли с каждым днем, изматывая противника, пока в ночь на 10 сентября 1943 года не высадился десант в самом центре Новороссийска – по-куниковски расчетливо и смело. Пять дней шли бои за город. 16 сентября в разрушенном городе стало тихо.
ВТОРОЙ ЭШЕЛОН
Спустя три часа вслед за Куниковым высадился на Малую Землю второй эшелон – 600 моряков. Подразделениями командовали капитан И. М. Ежель, старший лейтенант В. А. Ботылев и старший лейтенант И. В. Жерновой. В составе команды Ботылева находился красно-флотец Владимир Кайда. (Через много лет он издал небольшую книжку воспоминаний «Атакует морская пехота», один экземпляр прислал с дарственной подписью на Сахалин – сослуживцу Кузьме Федоровичу Бычкову. По наследству книжка досталась его дочери Валентине, проживающей в Южно-Сахалинске.)
Моряки второго десанта с восточного берега бухты видели вспышки выстрелов, разрывов – бой только разгорался. Противник встретил десантные катера огнем, одно судно вспыхнуло столбом пламени – вражеский снаряд попал в цистерну с бензином. Уцелевшие моряки прыгали в ледяную воду и добирались до берега вплавь.
Десант с ходу вступил в бой. Исход дела решали стремительность, быстрота, способность ориентироваться в обстановке. В ночной тьме легче было по вспышкам выстрелов определить огневые точки противника. Одну из них подавил Прохоров из бронебойного ружья. В другой дзот Владимир Кайда пальнул из ракетницы, так как ничего более подходящего в руках не оказалось. Немцы выскочили в панике и тут же были сражены. Старшина первой статьи Котилевец прорвался к зданию радиостанции, но получил ранение – ему в ногу вонзился осколок. Старшина увидел, как слева их обходила группа вражеских автоматчиков, намереваясь отрезать десант от моря. Котилевец выдернул осколок и повел взвод в атаку.
Гитлеровцы отступили. Только тогда моряк перевязал рану. Два месяца лечил ее морской водой, а в госпиталь попал лишь 27 марта, когда остатки десанта вывезли в Геленджик для отдыха и пополнения.
Тем временем подразделения, продолжая бой, закреплялись. В этой схватке отличился краснофлотец Александр Согнибеда, бывший жонглер московского цирка. В него полетели немецкие гранаты. Особенность их в том, что они прикреплялись к короткой полированной ручке, чтобы увеличить длину и размах броска. Жонглер с привычной ловкостью перехватывал их и отправлял обратно фрицам. После десятка бросков противник умолк.
КАЖДЫЙ МЕТР БРАЛИ С БОЕМ
Взвод Котилевца, продвигаясь по оврагу, стал закрепляться в постройках выше врага. Далее в книжке Кайды сказано: «В крайнем домике находились Федор Иванцов с ручным пулеметом и автоматчики Кузьма Бычков, Николай Соболев и Михаил Расторгуев. Иванцов увидел, как, пригибаясь к земле, по дну оврага к их позиции пробираются фашистские автоматчики. Послав Расторгуева сообщить об этом Котилевцу, он продолжал следить за противником… Выбрав момент, когда фашистские автоматчики приостановились, мы дружно ударили. Пулеметный огонь сосредоточили на голове и хвосте цепи. Гитлеровцы заметались по оврагу и, не найдя выхода, стали отстреливаться. Но их настигал меткий огонь десантников».
Весь день краснофлотцы отбивали атаки, а ночью снова совершали дерзкие вылазки. Ивану Лукашову удалось пробраться в тыл к орудию, которое вело интенсивный огонь по позициям десантников. Оказывается, много может сделать даже один человек, если он умелый воин. Лукашов сначала метнул две гранаты, а затем добил орудийную прислугу автоматным огнем. Вновь отличились Николай Соболев, Кузьма Бычков, Иван Максимов. Они уничтожили минометную батарею, а на обратном пути, уже перед самым рассветом, захватили вражеский пулемет вместе с расчетом.
В ночь с 5 на 6 февраля на плацдарм высадились батальоны 255-й бригады морской пехоты под командованием подполковника А. С. Потапова и части 165-й стрелковой бригады полковника П. Ф. Гарпищенко. 8 февраля ряды малоземельцев пополнились морскими пехотинцами 83-й бригады подполковника Д. В. Красникова. За несколько дней боев плацдарм расширили до 30 квадратных километров. Каждый метр брали с боем. Не раз моряки бросались врукопашную. Кайда пишет: «Кто бывал в рукопашных схватках, тот знает, что в эти минуты нельзя даже осмыслить, что происходит. В ход шли штыки, приклады, кинжалы, кулаки, даже зубы».
Троим – Кайде, Лысову и Максимову – приказали обследовать домик, стоявший на отшибе. Поначалу бойцам показалось, что в нем пусто. Но едва Кайда шагнул в спальню, как цепкие пальцы обхватили шею, сжали горло, к губам плотно прижали кляп. Здоровяк Кайда мог расшвырять врагов и рвануть назад, но тогда получил бы очередь в спину. Он бросился немцам под ноги, увлекая их за собой, успел крикнуть друзьям об опасности. Немец, вцепившийся в Кайду, тоже оказался крепким. Краснофлотец успел выхватить нож и ударить фашиста в грудь. Но тут навалился второй немец, а третий схватил за ногу и стал ее выворачивать. Они стремились взять Кайду в плен. Навалившегося фрица Владимир полоснул финкой, чужая липкая кровь брызнула в лицо. Тут в комнату вбежал Лысов, огрел немца прикладом, подоспевший Максимов связал ему руки.
Из таких эпизодов складывалась долгая страда на Малой Земле.
ОТ МАЛОЙ ЗЕМЛИ ДО САХАЛИНСКОЙ
Снимок этот сделан в августе 1952 года в селении Белокаменная Корсаковского района. Растянута была Белокаменка, как именовали ее в повседневности, километра на четыре от одного распадка до другого, по ним бежали речушки. На одной дымил рыбозавод, в устье другой базировался рыболовецкий колхоз.
Август на Сахалине – самый благодатный месяц. Под жарким солнцем играет бликами Анивский залив, млеют на склонах сопок ели, пихты, лиственницы, под сенью их выткнулись первые шляпки грибов, начали краснеть бусинки брусники. Работы у взрослых – пропасть: детей готовить к школе, корове на зиму запасать сено, прожорливой печке – дрова, надо подремонтировать дом, сарай, вычистить погребок. Но тут заглянул заезжий фотограф и отодвинул все работы.
По такому случаю оделись во все лучшее: сам Кузьма Федорович в костюме, его сестра Екатерина Федоровна (на снимке справа) и жена Марфа Ефимовна (слева) – в выходных платьях, сын Витя – в куртке с начесом. И женщины, и девочки в платьях, сшитых Марфой Ефимовной. В доме имелась швейная машинка – вещь по тем временам бесценная. Находясь вдали от города, купить одежду было трудно, проще и дешевле сшить, а заодно оказать услугу соседям.
Дети были главной заботой взрослых, особенно близняшки Рая и Катя. Старшая, Алла, держит за руку Раю. Валя прижалась к тете Кате, тетя положила натруженные руки на плечи Кате. У девочек в руках цветы. Под руководством Аллы они плетут венки, ходят к речке, на морской берег, собирают камешки, ракушки, смотрят, как крупные рыбины преодолевают мелководье.
В 48-м году Кузьма Федорович Бычков высадился мирным семейным десантом на сахалинскую землю. В составе переселенческого эшелона ехали сюда с надеждой на лучшее.
Как жилось в Белокаменке? Как всем в первые послевоенные годы – трудно. Поначалу питались неважно, давились сушеным картофелем, а следующей весной взяли в руки мотыги, лопаты, разработали целину, посадили картошку, посеяли морковку. Колхоз выделил корову, поскольку семья имела много иждивенцев. Купили кабанчиков, а позже в загородке закудахтали куры, загорланил драчливый петух. Рыбацкий колхоз, куда Кузьму Федоровича зачислили рыбаком, был беден, однако в каждой семье рыбы и свежей, и соленой получали вдоволь, икру в пору нереста ели от пуза.
Домашнее хозяйство не только кормило, но и наполняло мир детства важными заботами. С какой ответственностью спешили девочки покормить кур, поухаживать за цыплятами, принести корове свежей травы, кусочек хлебца, посыпанный крупной солью! Корова являлась особым существом, ее теплом согревались в сарае куры и поросята, а семья знала: с коровой не пропадешь, от нее все вкусненькое и питательное – молочко, творожок, сметанка.
Отец рассказывал, как однажды десантники умудрились переправить на Малую Землю… корову! Из подразделений прибегали не молоко получить для раненых (оно отпускалось по особому распоряжению), а посмотреть, погладить это чудо природы, поднести к ее теплым губам лакомство. Корова напоминала бойцам мирную жизнь, дом родной, село, пастбище, веселую ватагу друзей.
Нередко на огонек заходили соседи, вспоминали пережитое. Соседи оказались людьми хорошими, не избалованными. С Сайгушкиными и Мухачевыми так подружились, что переписывались долгие годы. Председателя колхоза Сергея Сайгушкина тоже война помяла: пуля прострелила плечо, осколок раздробил ногу, передвигался он скрипя протезом, в море не выходил.
К осени 1952 года Кузьма Федорович перевез семью в Корсаков. Его охотно приняли на базу пограничных катеров электросварщиком. Этой профессией он овладел еще до войны и работал в механических мастерских Балхаш-Илийского пароходства по пятому разряду. На эту специальность была наложена бронь, и на войну он ушел лишь 8 мая 1942 года. О его боевых делах вспомнили 8 мая 1965 года на торжественном собрании, посвященном 20-летию Победы. После 18-летнего перерыва День Победы стал снова выходным. К тому времени сотни тысяч фронтовиков, особенно старшего поколения, уже умерли. А Кузьме Федоровичу командир войсковой части №40303 инженер-капитан III ранга Рывкин вручил почетную грамоту и ценный подарок. Вышел постаревший десантник на сцену, хромая и смущаясь. Грамот за ударный труд у него имелось немало, а вот подарком за фронтовые заслуги отметили впервые. Малая Земля стала для него единственным подвигом. Продержался он там два месяца и девять дней, но за них можно было смело зачесть два года. 12 апреля его доставили в госпиталь, врачи вынули из ноги девять крупных осколков, мелкие остались в теле, с ними он и ушел в могилу в возрасте 80 лет. Похоронили его на Алтае, куда он уехал к сыну Виктору. А дочери остались на Сахалине, Алла, Раиса и Екатерина так и живут в Корсакове.
Летом 1980 года Валентина Кузьминична с детьми совершила поездку в Новороссийск. Ей хотелось посмотреть на те места, где воевал отец, показать их Артему и Анне. Они побывали в Геленджике, на Малой Земле, несколько дней ходили по Новороссийску, слушали экскурсоводов, читали надписи на памятниках, осматривали остов вагона, иссеченного пулями и осколками. Все равно трудно было представить весь ужас боев и понять, как тот ад выдерживали люди. Отца вывезли отсюда искалеченным, контуженным (одно ухо плохо слышало, один глаз плохо видел), но он остался жив. А сколько полегло? Ей казалось, что среди этих памятников тяжело жить. Тут каждый шаг напоминал о безумстве и бессмысленности фашистского нашествия и о великой жертвенности советского народа.
P.S.
Ночью 12 февраля 1943 года Цезарь Куников пошел к берегу, чтобы встретить очередной десант. В это время противник вел обычный обстрел – по площадям. Один снаряд разорвался неподалеку, сдетонировала мина, ее осколок нанес Куникову смертельную рану. Через два дня он скончался в госпитале в Геленджике.
Звание Героя Советского Союза ему было присвоено посмертно.
Константин Гапоненко.
|
.gif)
Nepom.Ru
