|
Совместный проект
ИД «Губернские ведомости»
и компании «Сахалинская Энергия»
Мария Ивановна Нелюдимова
Родилась в 1925 году в Орловской области. Среди наград особенно дорогие медали – «За оборону Ленинграда» и «За взятие Берлина».
Я жила на Орловщине до седьмого класса, нас было трое в семье, мать умерла в 27 лет. Мы жили с отцом. Он через пять лет после смерти мамы женился и привел мачеху с дочкой. Меня забрал мамин брат в город Торопец, там был военный гарнизон, он был военным комиссаром. После 7-го класса я пошла работать на военную базу, где собирали снаряды. Я была еще несовершеннолетняя, год себе добавила и работала на сборке снарядов. Собирали самые разные: 122-миллиметровые, 150-миллиметровые, 76-миллиметровые, гаубичные, противозенитные, сорокапятки...
Война застала меня в этом гарнизоне, и ровно через 24 дня немцы вошли в город. Меня начальник цеха забрал в эвакуацию в Рыбинск, что на Волге. В Рыбинске такая же база была по сборке снарядов. Когда мы туда приехали, началась бомбежка. Там, на Волге был моторный авиационный завод, вот они и бомбили его. А над нашей базой они летали на бреющем полете, но не бомбили, зажигалки бросали только. Вокруг базы у нас были траншеи, как у пехотинцев. Днем мы работали в цеху, а ночью пульмановские вагоны подгоняли и грузили. Нас с базы, в общем-то, и не выпускали, обеды привозили, хлеба 500 грамм давали.
Все шли на фронт, все хотели Родину защищать. И я в военкомат поехала. Девчонок не брали, да мне еще и восемнадцати тогда не было. Я написала, что с 1923 года рождения. И в мае 1942-го, когда на Волховский фронт потребовались люди, меня призвали. Туда, в основном, девчонок набирали, и нас в составе ехало 700 человек – все девочки.
Нас привезли в Тихвин – этот город считался как бы второй блокадой Ленинграда. Разместили в парке под обгорелыми деревьями, потом начали приезжать командиры из разных частей, забирать кого куда. А так как я раньше работала на сборке снарядов, то меня взяли в воинскую часть завскладом авиационного боепитания. Днем я ездила на базу, получала бомбы. Ехать далеко – километров за 100–150. Нам давали американские студебеккеры, 40–50 машин, а грузчиков не давали ни одного человека. Шоферы сами по накатам катали бомбы, хорошо если получали ходовые, по 50–100 кг, а ведь были и другие – по 200–250 кг каждая! Получали мы и пулеметы на разные марки самолетов.
Забирали мы все это с базы и везли на склад, а оттуда нужно было груз под каждый самолет подвозить. Была у нас специальная машина дежурная, на ней мы патроны для пулеметов набивали в свободные минуты, когда погода нелетная была. Приходили командиры, давали заявку – какие патроны нужны были: трассирующие, зажигательные, бронебойные. Там главное было не ошибиться, потому что делали все при коптилке, впотьмах. С вечера подвозили на машинах бомбы к разным самолетам, а на аэродроме много самолетов садилось, были и дальние бомбардировщики, и корректировщики, и истребители. Если было запланировано несколько вылетов, то сначала подвозили бомбы под один самолет, потому что в это же время на посадку шли самолеты, а немцы их преследовали и бомбили. А когда самолеты сделали уже по два-три вылета, мы начинали собирать тару из-под бомб. А потом эту тару везли опять на склад, там опять упаковывали.
Многие вспоминают всякие истории интересные про войну, а мне кажется, у нас ничего интересного и не было… Просто было очень трудно, каждый день – тяжелая работа.
Помню такой случай. Ехали мы, груженные бомбами, шофер был пожилой, по фамилии Андреев. И вот мы очутились на берегу какой-то реки, под Новгородом. И вдруг машина заглохла – и мы поползли под откос и чуть было не утонули вместе с бомбами. Чудом спаслись тогда.
Да и при немецких бомбежках чудом спасались, убегали кто как мог. Приходилось и в болото прыгать, отсиживались в холодной воде. А однажды, когда мы базировались на аэродроме, чуть не сгорели. Мы обычно сразу обустраивались, копали себе землянки, и вот упала возле землянки бутылка с бензином и загорелась, а ходы глубокие, выскочить оттуда скопом было трудно. Но обошлось.
Бывало, конечно, и влюблялись девчонки наши, кто-то потом и замуж выходил за тех парней, с кем воевали. В выходные или в свободное время собирались на танцы. Как в кино показывают: собрались, потанцевали, а потом разошлись каждый на свое место. А я не ходила, потому что танцевать не умела. Да и некогда особо было ходить, ежедневно одна и та же работа: привезти, сгрузить на склад, подвезти под самолеты, собрать тару, потом опять на базу.
А еще я все время думала о том, что хочется есть... И мечтала, что когда кончится война, я куплю булку хлеба и сразу целиком ее съем.
Вот так мы и воевали, а в 1943 году соединились с Ленинградским фронтом и пошли на Прибалтику. Прошли Эстонию, Латвию, Литву, пошли на Польшу. Потом меня перевели в гвардейский автобатальон.
Там было немного полегче. Меня перевели в финчасть, я рассчитывала офицеров, вела документацию. Начфин у нас был из Ленинграда. Когда город освободили, он поехал туда семью разыскивать, а я осталась за него. Начфин был у нас добрый, он мне как отец был. Когда получал паек, обязательно делился со мной.
День Победы помню очень ясно. Была такая радость! Устроили по этому поводу вечер, танцевали, веселились, радовались. Все ждали окончания войны, домой хотели. А у меня дома не было, ехать было некуда, меня оставляли в части на сверхсрочную, а я не хотела, хотела тоже домой, а куда?
Самые дорогие мои награды – «За оборону Ленинграда» и «За взятие Берлина». Но у меня их так и нет до сих пор, мне только пришли документы, что я в списках награжденных. Но где и как мне их получить, я не знаю…
Видео-сюжет в рамках проекта «Моя Победа»:
Мария Ивановна Нелюдимова
|
.gif)
Nepom.Ru
