|
Дмитрий Кублицкий – спасатель международного класса Сахалинского поисково-спасательного отряда им. В. А. Полякова МЧС РФ.
ШТРИХИ К ПОРТРЕТУ НОМИНАНТА
Он – сибиряк. Родился Дмитрий Кублицкий в городе Чите в 1965 году. После школы поступил в строительный институт. Получив в 1988 году диплом инженера-строителя, устроился по специальности в ПСО «Читагражданстрой». Отработав три года, положенные по распределению, надеялся и дальше заниматься строительством.
Но перестройка и наступившие в 90-е годы реформы круто изменили его жизнь. В мае 1995 года устроился работать спасателем в Читинскую областную поисково-спасательную службу, а сразу после создания в этом же году службы МЧС России стал спасателем. В 2000 году окончил школу водолазов в компании «Подводречстрой» (г. Москва). В 2003 году с семьей переехал на Сахалин. Четыре года работал водолазом на Курилах в компаниях по добыче морепродуктов. С 2007 года – спасатель Сахалинского поисково-спасательного отряда им. В. А. Полякова МЧС РФ.
КСТАТИ
Общий стаж службы в МЧС Дмитрия Кублицкого составляет более 18 лет. В Сахалинской области он один из четырех спасателей высшего – международного класса. Помимо прочих специализаций, является водолазным специалистом. В 2012 году он признан лучшим водолазом в ДФО.
НЕФТЕГОРСКИЙ РАЗЛОМ
– Насколько я знаю, те, кто служит в МЧС, не очень любят рассказывать о выездах на спасательные работы. Наверное, потому, что именно здесь приходится им сталкиваться с чужим горем и болью. И все же вы помните свое первое боевое крещение в роли спасателя?
– Это я никогда не забуду. Не прошло и недели, как я был принят на работу в читинский поисково-спасательный отряд. И первый мой вылет по сигналу тревоги, как ни странно, был на… Сахалин. 28 мая 1995 года в Нефтегорске произошло сильнейшее разрушительное землетрясение. Уже 29 мая вместе с группой читинских спасателей из 10 человек мы тут же вылетели на остров. Это была первая и самая сложная моя командировка. По сути, мы попали в кромешный ад. Еще когда подлетали к месту, где совсем недавно находился поселок Нефтегорск, увидели жуткую панораму – все 15 пятиэтажек были в руинах. Уцелели лишь два двухэтажных здания.
Едва наш вертолет приземлился, нас встретил министр МЧС РФ Сергей Шойгу. Он подсказал, где можно разбить лагерь, но нам было не до обустройства. Наспех побросав вещи, уже через несколько минут приступили к спасательным работам. Трое суток вели их не переставая, без отдыха и сна. Не хотелось ни есть, ни спать. Общий настрой – найти во что бы то ни стало тех, кто уцелел. Сначала работали только по живым, т.е. искали тех, кто выжил под завалами.
С. Шойгу предложил через каждые два часа устраивать так называемую «минуту тишины», на деле она длилась 10 минут. Все затихало, останавливалась техника, прекращались работы. Спасатели поднимались на завалы, прикладывали ухо к бетону и прислушивались. Важно было уловить хоть слабый вздох или стон. Периодически постукивали по плитам и камням. Если слышали ответ, в это место сразу стягивалась техника, и мы буквально вгрызались в завалы.
В первые дни приходилось тяжелее всего. Работы было много, людей и техники не хватало. Но она прибывала прямо на глазах. Быстро пришла на подмогу колонна техники из Южно-Сахалинска. И, конечно, благодаря С. Шойгу, который находился в поселке до самого окончания операции, организация спасательных работ была на высочайшем уровне – четко, слаженно, с максимальной безопасностью для пострадавших. Для нас тогда он был просто богом, а каждый вытащенный из-под обломков человек вызывал всеобщее ликование. Только наш отряд спас 11 человек.
– А как приходилось психологически справляться с ужасами столь масштабного разрушения?
– Это удавалось труднее всего. Но нам некогда было зацикливаться на эмоциях. Счет шел на минуты и секунды. Важно было спасать человеческие жизни, а ситуации порой были невероятные.
Однажды в «минуту тишины» мы обнаружили женщину. Когда произошло землетрясение, а это случилось ночью, она лежала на диване. Рядом находился муж. Его раздавило напрочь, а у нее были придавлены обломками стены ноги по бедра. Сделав боковой лаз, мы добрались до раненой, установили контакт.
Так как на тот момент медиков не хватало, посадили рядом с ней спасателя. Он обеспечивал ее питьем и отвлекал от случившегося разговорами, а наша группа приступила к освобождению пленницы.
Казалось, пострадавшей радоваться бы, что наконец-то ее вытащат из каменного плена, а она закричала: «Ребятки, погодите со мной. На третьем этаже я слышала, как кричали дети. Их спасите!»
Нацеленные на конкретное место, мы вскоре нашли этих деток. Когда я их увидел, у меня даже горло перехватило – девятилетняя Маша и семилетний Алеша по возрасту были точь-в-точь как мои ребятишки. Мне вдруг представилось, что я спасаю своих детей. Брат и сестра просто чудом остались живы – рухнувшая бетонная плита покосилась, став для девчушки своего рода шалашом-укрытием, а на ее братика, лежавшего в детской кровати, сверху упал шкаф, и он оказался как в клетке.
Тем не менее доставать уцелевших малышей для нас было огромной проблемой. К нам подключились работники московской службы «Центроспас» – профессионалы высочайшего класса, прошедшие Спитак и многочисленные землетрясения за границей. С ними нельзя было не считаться. Но они предлагали быстрое, однако не самое верное, на мой взгляд, решение в данной ситуации – зацепить плиту краном и поднять ее над детьми. Как профессиональный строитель, я вступил с ними в спор, убеждал, что нельзя этого делать, так как, если поднять деформированную плиту, она тут же рассыплется, и осколки убьют малышей. Чуть не дошло до рукопашной, я ни в какую не давал прицеплять трос к технике. Один из «центроспасовцев» согласился со мной, и тогда мы вместе с ним руками и подручным инструментом пробили коридор в стене и вытащили детей.
Сообщившая о них женщина тоже была спасена, но, как я потом выяснил, она скончалась от полученных травм. А дети выжили, сейчас живут в Москве. По счастливому стечению обстоятельств остались живы и их родители, которые накануне землетрясения уехали в гости в соседний поселок Сабо. И это действительно было чудо.
АРИФМЕТИКА БЕЗОПАСНОСТИ
– Первая и такая трагическая командировка в отряде спасателей отразилась на вас и вашей дальнейшей службе в МЧС?
– Конечно. Я по-другому стал смотреть на мир, на людей, на свою профессию. Каждой клеточкой, каждым нервом ощутил, насколько она значима и необходима людям, попавшим в беду. Ведь, пожалуй, только самим спасателям известно, каково буквально каждый день идти на риск, снимая с оторванных льдин горе-рыбаков, любящих больше жизни наважьи хвосты, или осуществляя поиски потерявшихся в лесу людей. Очень трудно морально чуть ли не ежедневно заглядывать в лицо смерти, вытаскивая изувеченные тела из разбитых машин или прочесывая с аквалангом холодное дно реки, озера или моря в поисках утонувшего.
Каждый день – это опасность, непредсказуемость различных ситуаций, поэтому нужно быть всегда начеку.
– Насколько мне известно, курильский период вашей жизни связан с работой в водолазных компаниях по добыче морских биоресурсов. Но про водолазов рассказывают страшное – порой их использует криминал, во время преследования пограничниками многих просто оставляют на дне, некоторые сами гибнут, нарушая инструкции по безопасности… Вас это не пугало?
– Случаи такие хоть и редко, но бывают. Что касается боязни, я всегда работал в надежных компаниях с ответственными работодателями, которые «по-белому» ведут дела. Это была принципиальная позиция. Да и в моей бригаде водолазов находились ребята проверенные – у всех семьи, на сделку с совестью не пойдут даже ради баснословной прибыли. Поэтому за все время работы на Курилах, а это с моими летними отпусками, когда я прилетал сюда из Читы на заработки, растянулось на семь лет, у нас не было ни одного несчастного случая, не говоря уже о трагических ситуациях.
Помогала, конечно, поддержка товарищей, а также знания и профессионализм. Мы всегда работали по таблицам, вели на компьютерах точный расчет времени пребывания на глубине и неукоснительно следовали всем предписаниям. Может, мы немного меньше собирали морского ежа, чем другие, но зато все наши водолазы живы и здоровы.
А вообще водолазов чаще всего губит жадность. Когда в погоне за рублем они превышают допустимый декомпрессионный лимит, опускаясь на непозволительные глубины, или больше положенного времени находятся под водой, тогда и наступают серьезные проблемы.
– У каждого водолаза есть личная книжка. В нее записывается все, что касается проводимых работ на глубине, – время нахождения под водой, на каких глубинах пребывал специалист и много других параметров. Согласно этим записям, сколько вы пробыли под водой?
– На данный момент у меня более 3000 часов. Если пересчитать это время на сутки, то получается, что, работая на разных глубинах, я безвылазно провел в море… почти 125 дней!
Морская стихия не всегда благосклонна к тем, кто соприкасается с ней вплотную. А уж сахалинские широты и вовсе известны своим крутым природным нравом. Водолазов то и дело подстерегают опасности и под водой, и при подъеме на поверхность. Если водолаз находится на глубине до 12 метров, то можно работать не более шести часов в сутки. Используя для дыхания сжатый воздух, водолаз имеет возможность работать на глубинах не более 60 метров. Иногда при погружении на значительные глубины перед глазами могут и чертики «заплясать» или возникнуть галлюцинации.
ТОЛЬКО СМЕЛЫМ ПОКОРЯЮТСЯ МОРЯ
– То, что вы стали спасателем-водолазом, – закономерность или дело случая?
– Решил так благодаря отцу своего друга. Он был капитаном дальнего плавания, ходил за границу. С рейса привозил нам разные сувениры, а однажды вручил мне комиксы, которые назывались – «Опасности под водой». Там изображались диковинные морские животные – осьминоги, акулы, киты.
В то время я никогда не видел море, поэтому для меня это был удивительный и таинственный мир. Мне очень хотелось попасть под воду, чтобы его основательно разглядеть. В старших классах, понимая, что «только смелым покоряются моря», много времени уделял спорту. Занимался борьбой, дзюдо, ездил на сборы. На все лето мы уезжали в спортивный лагерь за 80 км от города.
Это живописное место среди множества чистейших озер. Там тренировались. А в свободное время с друзьями брали маски и ласты, одни на троих, и, сделав подводную пику на резинке, вели подводную охоту на окуней и щук. Вечером коптили добытую рыбу на костре и угощали весь лагерь. С тех пор и по сей день фридайвинг и подводная охота стали одними из моих главных увлечений.
– Вы провели более 3000 (!) часов под водой, и при этом вам мало воды и погружений? Не боитесь стать еще одним Ихтиандром – человеком-рыбой?
– Так на мне скафандр или гидрокостюм, для плавников места не хватит (смеется). А вообще можно сказать, у меня вся жизнь связана с водой. Купаюсь в любую погоду. С детства – заядлый рыбак. До сих пор люблю посидеть на берегу с удочкой. Однажды на Тунайче во-о-т такого шестикилограммового сазана поймал (как истинный рыбак, широко разводит руки в стороны). Бывал улов и по 13 килограммов!
Вода – среда агрессивная, полна реальных опасностей и угроз. И все-таки водный мир – это другая планета. Находясь на глубине, иначе воспринимаешь все, что происходит над водой, – куда-то уходит все суетное, мелкое, второстепенное.
Каждое погружение под воду на сборах или отдыхе – хороший тренинг и залог успешной работы.
КОМАНДА МЕЧТЫ
– В песне поется: «Водолазы ищут клады…» А что вы ищете в водной пучине?
– Наверное, себя. Каждый спуск под воду – это преодоление. Впрочем, спасатель – профессия универсальная, и у меня немало других допусков к спасательным работам.
Получилось так, что я практически с первых дней основания в МЧС России. В Чите пришел в службу спасения в 1995 году, когда МЧС еще не создали, а был только отряд спасателей. За 18 лет работы прошел все ступени от простого спасателя до спасателя международного класса. Это апогей. Специалистов столь высокого уровня немного. На Сахалине нас таких всего четыре человека.
Специализаций у меня много – водолаз, парашютист-десантник, а сюда входит, помимо прыжков, еще и спуск с вертолета по веревке. К тому же я – стропальщик, специалист по химической и газозащите, есть допуск к работе при авариях на нефтепромыслах…
Словом, у меня наберется порядка 15 специальностей. Все это входит в одно емкое слово – спасатель. Ведь в жизни нам приходится сталкиваться с самыми разными случаями, и ты к ним должен быть готов.
Вот в прошлом году близ о. Итуруп произошло кораблекрушение танкера «Каракумнефть» – недалеко от берега в сильный шторм он сел на мель. Сразу после сигнала «SOS» мы вылетели на место. Работали там почти неделю. Мне с группой водолазов пришлось совершить подводное обследование судна. Делали замеры повреждений, фотографировали их и сам корпус судна. Глубина небольшая – от двух до шести метров, но стоял февраль, а в зимних условиях всегда водолазам труднее. И все же мы довольно быстро наши пробоину в корпусе танкера, оценили масштаб предстоящих ремонтных работ и занялись откачкой нефти.
– В прошлом году вы были признаны лучшим водолазом в ДФО, а чуть позже вам с группой сахалинских спасателей довелось показать свой класс в Лондоне. Как выступили там?
– Как всегда отлично. Высокий уровень наши ребята показали до этого в Шотландии и Новой Зеландии. Не случайно нас называют «команда мечты». Многие хотели бы иметь у себя таких профессионалов.
Сахалинские спасатели считаются одними из лучших в ДФО, но, надо признать, на международных соревнованиях в Лондоне нам было чему поучиться. И судьи во всем помогали. После каждого этапа конкурса с английской педантичностью они проводили «разбор полетов», тренинги и беседы. Многое из этого нам пригодилось.
Однако не все зависит от спасателей. Коллеги-англичане поведали нам, что для практической наработки спасения людей при ДТП они за год порезали… тысячу (!) машин. Мы – всего шесть. Они каждый день тренируются, у них все отработано до автоматизма. В этом плане мы явно отстаем.
– Профессия спасателя – одна из самых физически и психологически сложных. Горе из чужого становится вашим. Как справляетесь с психологическими нагрузками?
– Действительно, после каждой спасательной операции долго приходим в себя. Но у нас в отряде работает штатный психолог, который оказывает помощь в случае необходимости.
У меня лучший психолог – жена. Пришел домой – и все забыл. К тому же я – счастливый отец. У меня две дочери и сын. Старшие дети уже взрослые, младшей Люсьене – 2,5 года. Общение с ними доставляет несказанную радость. А в трудных ситуациях человеку становится легче, если он знает, что за него родные переживают, что его любят и ждут.
БЛИЦ-ОПРОС
– Ваши увлечения?
– К занятиям дайвингом можно добавить горный и спелеотуризм, а также сплав на катамаранах. Увлекался горными лыжами. До сих пор люблю все игровые виды спорта – футбол, баскетбол, волейбол, хоккей.
– Что приемлете в людях, а что категорически не воспринимаете?
– Изначально все люди хорошие, плохими их делают жизненные обстоятельства и окружающая среда. А вообще не люблю, когда врут.
– Как и где любите отдыхать?
– На природе. По мере возможностей выезжаем с семьей за границу, чтобы погреться на солнце. Но опять-таки – поближе к морю.
– Есть ли у спасателей приметы?
– Народ мы не суеверный, однако раньше в каждом отряде имелись свои традиции. К примеру, было не принято фотографироваться перед выездом на спасательную операцию или перед прыжками с парашютом. Считалось, это не к добру. Но сейчас фотографируемся, потому что уверены в себе и своих товарищах по отряду. А черные кошки и число 13 – нам нипочем.
– Любимое время года?
– Каждое время года по-своему прекрасно. Но особенно по душе осенние красоты.
ЧТО ЗНАЧАТ ДЛЯ ВАС
Семья?
– Самое главное. Это то, ради чего мы живем.
– Любовь?
– А как без нее! Без любви все краски мира поблекнут.
– Счастье?
– Не открою ничего нового, но это когда тебя понимают. А еще согласен с тем, что счастье – это когда ты утром с радостью идешь на работу и вечером с не меньшей радостью возвращаешься домой.
– Ваши мечты. О чем они?
– Чтобы дети были счастливы и все родные здоровы. А в профессиональном плане хочется, чтобы наш отряд сахалинских спасателей всегда находился на высоте и был готов к выполнению любых самых сложных задач. Но самая большая мечта – чтобы как можно меньше случалось на наших островах экстремальных ситуаций, когда требуется помощь спасателей.
|
.gif)
Nepom.Ru
