|
Созависимость – та же болезнь, что и наркомания. Ее необходимо лечить.
Если в семье есть наркоман, больна вся семья. Есть мнение, что родственники наркомана болеют даже тяжелее, чем он сам. Если наркоман находится в зависимости от химического вещества, то все остальные члены семьи напрямую зависят от его непредсказуемого, неконтролируемого и угрожающего поведения. Психологи даже придумали термин «созависимые».
Я познакомилась с Верой, молодой женщиной, супругой наркомана, когда она уже была просто на грани отчаяния. Все имена, разумеется, нам пришлось изменить. Тем не менее, факты остались достоверными.
Вот ее история:
– Познакомились мы еще в школе. Первая любовь. Паша очень красиво ухаживал, для меня он был самым лучшим парнем. Я дождалась его из армии. Каждый в деревне знал, что мы – пара. Даже родители понимали, что у нас все серьезно. Когда он вернулся из армии, я забеременела. Сыграли свадьбу. Нужно было как-то планировать самостоятельную взрослую жизнь.
В нашей деревне много не заработаешь, поэтому мы договорились с мужем, что первое время я поживу с родителями, а после родов перееду к нему в Южно-Сахалинск. Паша отправился на заработки и через месяц уже снял квартиру в Новоалександровке. Ждал меня с сыном.
Леша родился здоровеньким, крепким ребеночком. Папа наш был очень рад, когда мы наконец-то стали жить вместе. Паша работал в автомастерской и был на хорошем счету у начальства и старших коллег. Как сыр в масле мы не катались, но все необходимое имели. Было тогда у нас и самое главное – вера в завтрашний день. Надо только жить правильно, много работать и любить друг друга. Но вскоре все рухнуло…
Сынишке было чуть больше года. На выходные я поехала навестить родителей. Вдруг почувствовала что-то неладное и захотела вернуться домой раньше, чем планировала.
Приезжаю. В квартире никого, легкий беспорядок, а в мусорном ведре… использованные шприцы, вата – вся эта страшная атрибутика. Тяжело вспоминать, что я тогда почувствовала. В голове пульсировало: «Нет! Он не наркоман, этого не может быть. Зачем ему это? Ведь мы так счастливы».
Оправдания мужа были вполне убедительными: «Ребята предложили попробовать. Да, я это сделал, но мне не понравилось, стало плохо. Дорогая, не переживай. Обещаю, этого больше не будет».
Я ему поверила, но потом стала замечать, как сильно изменился мой любимый. Стал нервным, постоянно обманывал. Я находила в кармане деньги, он говорил, что они чужие, и их нужно во что бы то ни стало отдать. Даже когда я давала ему небольшие суммы, чтобы сходить за продуктами, он пропадал на полдня, возвращался довольный, уверенный в себе. Ну, вы понимаете.
Я сидела с сыном дома, не работала. Из-за пагубного Пашкиного пристрастия за аренду у нас вырос приличный долг. С квартиры пришлось съехать. Я устроилась на работу в Южном, сына отдала матери в деревню. Отношения с мужем стали портиться. Человек деградировал просто на глазах. Главным для него в этой жизни стало добыть очередную дозу. На мои ультиматумы («или мы – или наркотики») он не реагировал. Придя в себя, обещал, что это в последний раз, а через пару дней все повторялось.
На выходных я ездила к сыну и родителям. Однажды вхожу в дом, а мама говорит, что Лешу папа забрал погулять. Я оббежала всю деревню, пока их нашла. Нашла и ужаснулась: на самой окраине, на пустыре сидит наш папа с друзьями, рукава задраны… Процесс идет… А сын бегает рядом, с интересом все это наблюдает. Ребенку тогда не было и двух лет.
Я забрала Лешу подальше от такого папочки. Паша начал звонить, проситься обратно в семью. Обещал завязать. Опять поверила.
Сколько раз все происходило по подобному сценарию! Пока я не сказала: «Стоп! Назад дороги нет».
Паша тогда избрал другую тактику: начал грозить, что покончит с собой, если я его в очередной раз не прощу и не позволю вернуться. По телефону говорил: «Ты слышишь мой голос в последний раз!». Я опять давала слабину. Разумеется, ничего не менялось. Потом уже до того оборзел, что начал колоться в ванной. Входит один человек, выходит – совсем другой. Всю ночь прислушивалась к его дыханию. Стала бояться, что во сне он может умереть. Боялась, что он принесет в дом на конце иглы какую-нибудь страшную болезнь.
Предлагала лечиться. Он соглашался, но все время повторял, что ему нужен стимул. Мол, если ругаюсь, то я его якобы лишаю этого мифического стимула. К наркологу он так ни разу и не сходил. За руку его тащить туда тоже смысла не было.
Однажды вечером пришел под кайфом. Получил порцию скандала, ушел в туалет и притих. Я поняла – что-то не так. Зову, зову – не отвечает. У нас гостила моя мама, вдвоем мы выломали дверь, а он висит на батарее без сознания. Сняли, освободили шею от петли – он закашлялся, пришел в себя. (Плачет.) После этого мне стало страшно за его жизнь. Свое недовольство я уже боялась ему высказывать, когда он подшофе. Ждала утра.
А сейчас мне уже все равно. Не хочу с ним жить. Шесть лет, как в аду. Он оказался хитрее меня. Стал чувствовать, где лаской добиться желаемого, а где и надавить. С удовольствием бы ушла от него. Понимаю, что, скорее всего, этот человек свою жизнь менять не будет. Даже ради нас. Сынишку жалко. Сначала я себя оправдывала тем, что нельзя ребенка лишать отца, каким бы он ни был. А сейчас понимаю: что он может дать сыну? чему научит? Лучше уж вообще без отца, чем с отцом-наркоманом. Мы ругаемся – он пугается, плачет. Однажды они играли в какую-то компьютерную игру, а у папы случился «приход». Он как сидел у монитора, так и завис. Глаза закрыл, лыбится… А ребенок его дергает за рукав: «Папа! Папа! Ты спишь?» Леше сейчас семь лет. Мне кажется, он уже начал понимать, что с папочкой что-то не то происходит.
От Паши отвернулись все родственники. Его мать вообще закрыла глаза на сам факт зависимости. Воспринимает его, будто он обычный, здоровый человек. А его родной брат говорит мне: «Вера, зачем он тебе нужен? Бросай, пока молодая. Не калечь себе жизнь».
КОММЕНТАРИЙ СПЕЦИАЛИСТА
Татьяна Колпачева, начальник отдела психологической реабилитации и коррекции ГБУ «Центр психолого-педагогической помощи семье и детям»:
– Часто наркоман ставит родственникам свои условия, как им жить дальше. Ведь для него доминанта теперь не семья, даже не он сам, а очередная доза. Родственник, в данном случае супруга, должен сделать так, чтобы зависимый понял, сколько много неприятностей ему доставляет болезнь. Оставьте его без семьи и без средств к существованию. В такой некомфортной ситуации больше вероятности, что человек поймет, что он болен и ему нужна помощь профессионала. Но насильно тянуть его к докторам бесполезно.
Героиня рассказа полностью взяла ответственность за судьбу и жизнь супруга на себя. Часто все эти суицидальные поползновения – не более чем показательные выступления, симуляция, с помощью которой наркоман может вить из вас веревки.
Она должна сказать ему: «Лечиться надо, и если ты решишься на этот шаг – я тебе помогу». Но девушке необходимо решить: готова ли она положить на алтарь свою жизнь? Ведь наркозависимость – это навсегда, до конца она неизлечима.
И о ребенке героиня должна побеспокоиться в первую очередь. Очень часто дети перенимают модель поведения, которую видят в семье. Девочки выбирают себе мужей-наркоманов, считая, что, как и мать, должны всю жизнь нести этот крест. Мальчик может просто копировать поведение отца.
Инна Гриненко, старший оперуполномоченный по особо важным делам отдела межведомственного взаимодействия в сфере профилактики УФСКН России по Сахалинской области, подполковник полиции:
– В том, что героиня покрывает мужа, нарушения закона нет, но ведь надо и о моральной стороне вопроса задумываться. У нее малолетний ребенок, здесь надо выбирать – или муж, или сын. Скорее всего, в ближайшем будущем эту семью поставят на учет как неблагополучную. Маме от постоянных проверок, думаю, сладко не будет.
Надо постараться разорвать этот порочный круг. Я вижу только один выход – обратиться в общество созависимых родственников наркоманов, которое помогло уже не одной подобной семье. Все подробности можно узнать по телефонам 72-31-06 или 50-08-38. Ведь по статистике почти каждый наркоман, даже после лечения, склонен сорваться. Часто это происходит после трех-пяти лет. Лично мне известен лишь один случай – мужчина продержался в состоянии ремиссии 20 лет. Тем не менее, после такого, казалось бы, приличного срока, все равно начал употреблять наркотики.
Еще этой женщине я обязательно советую позвонить по анонимному телефону доверия 42-42-70 и сообщить все имеющиеся сведения о преступном окружении своего супруга. Родственники часто жалеют наркоманов, попавших в беду, но, что касается псевдодрузей и поставщиков, жалость неуместна. Также нужно указать место, где ее муж покупает зелье.
|
.gif)
Nepom.Ru
